Смертный приговор и сила веры
Путь Карлы Фей Такер от преступления к Богу
Это история о том, как Господь способен превратить окаменевшее человеческое сердце в сердце живое; история о том, как падшая женщина, блудница и преступница, неожиданно для многих опередила праведников в пути к Царству Божьему. Это рассказ о таинственных путях Господних и о молодой женщине, имя которой прогремело на весь мир, когда её жизнь загорелась у самого края смерти.
В половине восьмого вечера всё было окончено. Приглашённый врач после короткого осмотра без эмоций объявил о смерти. На катастрофически простой больничной каталке, всё ещё стянутой широкими кожаными ремнями, неподвижно лежало тело тёмноволосой женщины. Маленькая комната с кафельными стенами, двумя наблюдательными окнами, стекло в которых пропускало взгляд только в одну сторону, приняла её последнюю борьбу. Те, кто стоял за этими стеклянными перегородками, видя, как медленно угасает жизнь, начали один за другим покидать помещение... Так 3 февраля 1998 года в Техасе была приведена в исполнение смертная казнь над тридцативосьмилетней Карлой Фей Такер — женщиной, осуждённой за убийство, совершённое ею четырнадцать лет назад до этого.
Толстые стены тюрьмы в городке Хантсвилл, известном всей Америке как главный дом смерти страны, не выпускали наружу ни звука. Здесь не слышалось гудение многотысячной толпы, которая к этому часу собралась у ворот. Репортёры с камерами, сторонники и противники смертной казни, верующие, молящиеся, просто любопытствующие и случайные туристы... Весь этот разношёрстный люд заполнил городок, гостиницы и рестораны трещали по швам. Было ясно: происходит нечто особенное.
И действительно, в эти часы внимание всей Америки было приковано к экрану. Миллионы людей ожидали развязки этой трагедии, а уже утром первые полосы газет пестрели фотографиями улыбающейся Карлы. Но почему именно эта казнь, в принципе рядовое событие для Америки, вызвала такой невиданный отклик? Чтобы понять это, нужно вернуться назад, в 1959 год, когда на окраине Хьюстона родилась симпатичная девочка по имени Карла.
— Будучи маленькой девочкой, я ещё понимала, что мы живем семьёй, — вспоминала позднее Карла.
Но это ощущение длилось недолго. В её памяти остались лишь светлые моменты — купание и рыбалка в тёплом заливе, радость беззаботных игр. Однако эти дни вскоре потонули в бесконечных ссорах родителей, которые несколько раз даже официально разводились. Вместе с разладом в семье рушился и мир Карлы.
Впервые она столкнулась с наркотиками, когда ей не исполнилось и восьми лет. Связь с отцом постепенно исчезла, а после признания матери, что она не уверена, кто был настоящим отцом Карлы, они и вовсе отдалились окончательно. По её словам, отец отвечал ей тем же.
В тринадцать лет её жизнь уже не напоминала детскую: она путешествовала по стране с рок-группой The Allman Brothers Band и пристрастилась к кокаину. Вскоре её исключили из школы, и тогда же родители окончательно развелись.
Карла осталась с матерью — Кэролин Мур, которую считала самым близким человеком. В её глазах мать была образцом, несмотря на внутренний протест и боль от того образа жизни, который та вела.
Позже в прошении о помиловании Карла признается:
— Я раньше винила мать в том, что произошло со мной. Она сформировала моё отношение к жизни и к людям и стала причиной самой сильной боли и разочарования. Я часто спрашивала себя, почему мама упорно не понимала, что она делает со мной...
Когда Карле исполнилось четырнадцать, её жизнь сделала новый страшный поворот. Мать повела дочь в компанию мужчин, чтобы обучить ремеслу девушки по вызову. Для Карлы это стало шоком, но желание угодить матери, заслужить её признание оказалось сильнее страха и стыда. Так началась её школа развращённого мира. Карла сделала первые шаги в ту жизнь, которую выбрала когда-то для себя и её мать.
Позже она в тюрьме вспоминала:
— Я была приучена к условиям того мира, в котором моя мать жила и воспитывала меня в годы, когда я была наиболее впечатлительной... предоставленной самой себе, среди наркотиков, злобы и страха. Это было нормой жизни у людей, среди которых я находилась.
Когда Карле исполнилось шестнадцать, на её пути появился Стив Гриффит. Ещё через год они поженились. Позднее, в день казни Карлы, газета Houston Chronicle опубликовала статью, где Стив вспоминал их отношения. Его слова проливали свет на то, какой была Карла в те годы и как складывался их брак:
— Мне было девятнадцать, я не вылезал из седла Harley-Davidson, работал шесть месяцев в году и был уверен, что мир вокруг создан исключительно для меня... Мы ладили довольно неплохо, хотя часто пускали в ход кулаки для выяснения отношений. Ни один мужчина не наносил мне таких сильных ударов, как она. Во время потасовок в баре мне не приходилось опасаться ударов в спину — она защищала мои тылы. Лихая была женщина...
Супружеская жизнь Карлы и Стива выглядела необычно и даже опасно. Их развлечением было коллекционирование оружия, шумные посиделки в компании байкеров и жёсткие игры в американский футбол — безо всякой защиты. И всё же, по воспоминаниям Стива, в доме Карла оставалась заботливой хозяйкой: она следила за порядком, готовила еду, вовремя будила мужа на работу. К тому же, добавлял он, Карла обладала редкой красотой — даже тогда, когда под действием наркотиков едва держалась на ногах.
Когда же однажды Карла заявила, что уходит, чтобы разобраться со своими дикими наклонностями, Стив признался: в тот момент он всерьёз испугался, что её жизнь может закончиться самым трагическим образом. Потом он вспоминал:
— Когда мы разошлись, я сказал друзьям, что или её убьют, или она прикончит кого-нибудь.
Слова Стива оказались пророческими.
Одиннадцатого июня 1983 года Карла вместе с сестрой и друзьями решила по-настоящему отметить день рождения сестры. Праздник растянулся на целых три дня: с пятницы до воскресенья компания не выходила из квартиры, предаваясь наркотическому угару — героин, марихуана, алкоголь и так далее.
А ранним утром 13 июня двадцатитрёхлетняя Карла Фей Такер вместе со своим приятелем Дэниелом Гарретом, находясь под воздействием целого коктейля — метадон, Валиум, героин, марихуана, ром и текила, — решились на преступление. Их целью стал дом Джерри Дина, мужа Шоны Дин — лучшей подруги Карлы, недавно сбежавшей от мужа после его жестоких побоев. План был прост: пробраться внутрь и украсть мотоцикл.
По дороге Карла и Дэниел вспоминали старые обиды. Когда-то Джерри въехал прямо в её гостиную на мотоцикле, оставив пятна масла на ковре, а позже в пьяной ярости разбил в доме единственный портрет её матери. Эти воспоминания подлили масла в огонь.
Дверь они открыли ключом, который Карла когда-то незаметно вынула из кармана Джерри во время стирки его брюк. Уверенные, что хозяина дома нет, они тихо проникли внутрь. Карла знала каждую комнату — ведь когда-то долго жила у Динов и прекрасно ориентировалась в их доме.
С самого начала всё пошло не так, как они ожидали. В спальне оказался хозяин дома — Джерри Дин, который спал на матрасе. Проснувшись и узнав Карлу, он стал говорить, что не имеет ничего против Шоны и что всё можно уладить. В этот момент Гаррет подошёл к нему с молотком.
Дальнейшее развивалось быстро. Между Карлой и Джерри началась короткая схватка, затем Гаррет нанёс несколько ударов по его голове. Карла включила свет, чтобы лучше видеть, что происходит. Дин осел на пол, из его горла раздались хриплые, булькающие звуки. Карле очень не понравился этот звук, и она подняла кирку, лежавшую рядом, и несколько раз ударила его в спину. Гаррет продолжил наносить удары вместе с ней.
Однако на этом неожиданности не закончились. В углу комнаты, под кучей одеял, Карла заметила движение. Там находилась Дебра Торнтон — женщина, которая после ссоры с мужем отправилась на вечеринку и познакомилась с Джерри Дином.
Под воздействием наркотиков и на фоне только что совершённого убийства Карла набросилась на неё с киркой. Позднее она призналась, что каждый удар приносил ей странное ощущение, похожее на сексуальное удовлетворение. Вспоминая произошедшее, Карла рассказывала в интервью:
— Да, я испытывала удовольствие от насилия, меня очень привлекали дикие и безумные выходки, которые стали частью меня в попытке соответствовать и быть принятой теми, с кем приходилось общаться.
После того как обеим жертвам было нанесено более двадцати ударов, а кирка так и осталась в груди Дебры Торнтон, Карла и Гаррет покинули квартиру, забрав желаемое.
Позднее Карлу не раз спрашивали, почувствовала ли она в тот момент раскаяние или вину за содеянное.
— Нет, — отвечала она. — Мы даже не покинули город. Я не только не чувствовала вины, но и гордилась тем, что наконец показала приятелям, на что способна. Едва ли я смогу объяснить это кому-то, кроме себя, но в той ненормальной жизни, которую я вела, произошедшее просто не казалось мне реальным...
Спустя чуть больше месяца Карла и Дэниел Гаррет были арестованы. Суд, который состоялся вскоре после задержания, вынес обоим смертный приговор. Однако до казни дошла только Карла: Гаррет умер в тюрьме в 1993 году от рака печени.
Покаяние Карлы наступило примерно через три месяца после её заключения. В хьюстонской окружной тюрьме христианами было организовано служение с проповедью и кукольный спектакль. Особый интерес у заключённых, включая Карлу, вызвал именно спектакль, поэтому все направились туда. Не желая оставаться в камере одной, Карла пошла вместе с ними, надеясь познакомиться с новыми людьми. Потом она делилась:
— За всё время, пока была там, я не проронила ни слова и даже ни на кого не взглянула. Но, когда шла назад в камеру, вдруг ощутила, что что-то как бы снизошло на меня. Поддавшись внезапному порыву, я схватила и спрятала попавшуюся под руки Библию.
До этого момента Карла никогда не посещала церковь — ни на свободе, ни в тюрьме. Она даже не знала, что Библии раздают бесплатно тем заключённым, которые хотят их читать.
Когда она вернулась в камеру, ещё гордясь недавно совершённой кражей, Карла устроилась в дальнем углу, стараясь, чтобы никто не заметил, что она держит Библию, и не счёл это проявлением слабости. Она открыла книгу и начала читать. Сначала она едва понимала, что именно читает. Но внезапно обнаружила себя на коленях посреди камеры, обливаясь слезами и молясь Богу о прощении.
— Когда я сделала это, вся непосильная тяжесть реальности произошедшего обрушилась на меня. В ту ночь я впервые осознала со всей убийственной отчётливостью, что я сделала. Впервые за много лет я заплакала тогда, и по сей день слёзы являются частью моей жизни, — делилась Карла через четырнадцать лет.
После произошедшего с Карлой начали заметно меняться её внутренний мир и поведение. Из человека, который когда-то хладнокровно отрицал свою вину, она постепенно превратилась в женщину, полную раскаяния, мягкую и эмоциональную, говорившую тихим и проникновенным голосом.
На суде Карла полностью признала свою ответственность за оба убийства. А в последнем слове перед вынесением приговора она сказала, что, даже если бы её саму зарубили киркой, этого всё равно было бы недостаточно, чтобы искупить содеянное.
— Я пыталась делать добро все эти четырнадцать лет не потому, что оказалась в тюрьме, но поскольку мой Бог ожидает этого от меня, — напишет она позже. — Я научилась распознавать добро и зло и призвана держаться хорошего.
Карла пыталась восстановить хоть какое-то равновесие, связавшись с родственниками своих жертв, чтобы воздать добром за причинённое зло. Работая в тюрьме, она начала откладывать деньги для обучения сына Дебры Торнтон, оставшегося без матери, но он отказался их принять.
Вместе с тем Карла всё больше говорила с окружающими о Господе, Который проявил к ней милость. Она делилась своей верой с заключёнными, а также поддерживала переписку с людьми из разных штатов, рассказывая им о Христе. Карла высказывалась против абортов и эвтаназии, писала о том, что мечтает любить, иметь семью и растить детей.
Эти перемены не могли остаться незамеченными. Но реакция окружающих оказалась неоднозначной.
— Что касается обращения Такер к религии: я готов принять, что оно действительно имело место, но не понимаю, что это может менять, — писал в одном из репортажей корреспондент BBC. — Когда человек оказывается в тюрьме, да ещё и приговорённым к смерти, его жизнь действительно очень меняется. Появляется много времени, почти ничего не отвлекает от размышлений о своей жизни. Каждый контакт с внешним миром оставляет глубокие впечатления... К тому же религия может послужить причиной смягчения наказания, поэтому неудивительно, что многие приговорённые выбирают этот путь.
Очевидно, члены совета штата по вопросам помилования думали иначе: при голосовании они единогласно — шестнадцатью голосами при двух воздержавшихся — отвергли просьбу об отсрочке казни Карлы.
Но те, кто знал её ближе, видели в ней уже другого человека. Так, директор христианской телесети CBN и бывший кандидат в президенты США, евангелист Пэт Робертсон, сказал:
— То, что должно произойти, будет просто местью, которая не имеет смысла. Перед нами не та женщина, которая совершила те страшные убийства.
Примечательно, что Робертсон всегда выступал сторонником смертной казни.
Ричард Сизик, политический аналитик Национальной ассоциации евангелистов США, отмечал, что казнь Карлы Такер вызвала волну морального протеста среди евангелических христиан, которые обычно поддерживали смертную казнь. По его словам, это произошло именно потому, что глубокие духовные изменения в этой женщине были слишком очевидны.
Возник и богословский вопрос: если тот, кто во Христе становится новым творением и для кого старое прошло и теперь всё новое (2 Кор. 5:17), живёт в обществе, называющем себя христианским, должен ли он полностью расплачиваться за прошлое? В случае Карлы этот вопрос приобрёл особенно практическое звучание.
Робертсон был не единственным: многие консервативные лидеры выступили в её защиту. С просьбами о милосердии в деле Карлы Такер к властям США обратились многие влиятельные голоса. Среди них — папа Иоанн Павел II, премьер-министр Италии Романо Проди, инспектор ООН по вопросам исполнения наказаний Бакре Вали Ндиайе, Европарламент и даже брат убитой Дебры Торнтон — Рон Карсон. Став свидетелем перемен, произошедших с женщиной, лишившей его сестры жизни, он сам пришёл к вере во Христа.
Конечно, о смягчении приговора просила и сама Карла. В письме к губернатору Техаса Джорджу Буш — младшему она писала:
— Я прошу вас позволить мне расплатиться с обществом, помогая другим людям и предотвращая преступления и самоубийства. Я не могу вернуть жизни, которые отняла. Но сейчас я могу, если мне будет позволено, помогать спасать другие. Это единственная настоящая компенсация, которую я могу дать, и я хочу делать это любыми способами.
Карла размышляла о том, что даже Сам Спаситель молил Отца о том, чтобы чаша страданий миновала Его. Поэтому и в собственном деле она полностью полагалась на волю Бога, готовая смиренно принять любой исход. При этом её внутреннее преображение было настолько очевидным, что радость и свет, которые она излучала, оказывали сильное влияние на окружающих.
Не все, правда, реагировали одинаково: кто-то с недоверием, кто-то с откровенным раздражением. Даже Ларри Кинг, один из самых известных и опытных тележурналистов, беседуя с Карлой за несколько дней до казни в эфире CNN, оказался сбит с толку её спокойными и простыми ответами. Его тщательно подготовленные вопросы и напористая манера не смогли поколебать её уверенности. Вместо ожидаемого сенсационного интервью о последних днях заключённой зрители услышали искреннее свидетельство её веры.
Другие же, напротив, отвечали Карле взаимной теплотой и любовью. Один из тюремных служителей, миссионер Дана Браун, признавался:
— Я никогда не встречал женщины, да и вообще человека, подобного Карле. С первого же момента нашего знакомства я ощущал особое Божье присутствие рядом с ней.
Со временем он открыл ей свои чувства, и в 1995 году они вступили в брак. Церемония состоялась через доверенных лиц, поскольку закон запрещает смертникам лично участвовать в подобных обрядах. Это был необычный союз: супруги могли видеться довольно часто, но всегда были разделены пуленепробиваемым стеклом.
Карла, несмотря на тюремные стены, искренне радовалась новой жизни, которую обрела у самого порога смерти. Она знала, что любима Господом и своим мужем, проводила долгие часы в молитвах и размышлениях, писала письма, делилась своей верой, мечтала о ребёнке и о том, чтобы посвятить себя помощи таким же заблудшим людям, какой когда-то была сама. Но вместе с тем приближалась и роковая дата — 3 февраля 1998 года.
За несколько дней до назначенной казни в небольшой городок Хантсвилл съехались почти полторы тысячи демонстрантов — и сторонников, и противников смертной казни, — а также примерно столько же журналистов и телевизионщиков. К полудню 3 февраля все интервью уже были записаны, материалы собраны, камеры расставлены. И репортёры, и протестующие, заняв свои места вокруг тюрьмы, ждали наступления половины седьмого вечера — времени, когда должно было состояться исполнение приговора.
Местные жители давно привыкли к подобным событиям. С тех пор как в Техасе вновь ввели смертную казнь, старый добрый электрический стул был заменён на более гуманную процедуру — смертельную инъекцию. Теперь не было ни мерцания электрических лампочек в домах, ни удушливого запаха горелых волос. Вместо этого — каталка, стерильные простыни, ремни и шприц с мутноватым раствором. Процесс выглядел внешне спокойно и занимал всего несколько десятков секунд.
Интересно, что из тридцати церквей Хантсвилла ни одна прежде не собиралась на молитвенное служение в момент казни. Но вечером 3 февраля 1998 года, когда Карлу пристегнули к каталке, в церкви Святого Стефана собрались верующие разных конфессий. Они молились не в знак протеста или согласия с происходящим, а просто просили Бога о милости для тех, кто уходил из жизни, о тех, кто уже ушёл, и о тех, кто оставался жить.
В тюрьме к назначенному времени собрались свидетели казни. За полупрозрачным стеклом расположились представители властей, а также родственники жертв и самой Карлы. У самого окна стояла инвалидная коляска мужа Дебры Торнтон. Он то и дело смотрел на часы и признался журналистам:
— Об этом моменте я молился много лет. Всё это время нам приходилось мириться с тем, что это чудовище торчит у нас перед глазами.
Лишь к половине шестого в тюрьму поступил официальный ответ от губернатора Джорджа Буша по поводу последнего ходатайства о тридцатидневной отсрочке. Ответ был отрицательным. Ранее безуспешно отклонили и другие прошения: о замене смертной казни на пожизненное заключение, о смягчении приговора и даже дважды — о полной его отмене. Только после того, как бумага была официально зачитана, началась подготовка к процедуре.
В церкви Святого Стефана, где собрались верующие, дьякон — тот самый, что обычно проводил в тюрьме библейские занятия, — вслух читал из четвёртой главы Бытия историю о Каине: …если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечёт тебя к себе, но ты господствуй над ним. <…> И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его. И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал: что́ ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты… И сказал Каин Господу: наказание моё больше, нежели снести можно. <…> И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его.
У стен тюрьмы толпа тоже вспоминала этот древний рассказ. На одном из плакатов было написано: Руки прочь от Каина! А прямо напротив — другое: Зачем вам инъекция? Используйте кирку!
После чтения из книги Бытия слово взял молодой охранник. Он прочитал из двадцать третьей главы Евангелия от Луки — о преступнике, распятом рядом со Христом: Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твоё! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю.
За спиной мужа Дебры стоял её брат Рон. Он внимательно наблюдал за происходящим за стеклом, не отводя взгляда. Пути Господни кажутся неисповедимыми: смерть сестры открыла для него путь к внутреннему миру и вере в Иисуса. По его словам, если бы этого не произошло, он до сих пор находился бы во власти злости и горечи, как и другие члены семьи, которые переживали потерю четырнадцать лет назад. Сейчас же они даже не общаются с ним.
— Я могу их понять, — сказал он журналистам, — но не понимаю, как они собираются жить с этой болью, которая останется с ними навсегда.
Пожилой отставной офицер, ранее занимавшийся рассмотрением прошений заключённых о пересмотре дел, пригласил собравшихся в церкви Святого Стефана к совместной молитве. Люди молились о настоящем раскаянии Карлы, о её твёрдой вере в Христа, о вечном упокоении её жертв и прощении в сердцах их родственников. Они также просили благословения для охранников, готовивших её к казни, для капеллана Джима Брэззила, который был рядом с ней до конца, а также для судей, адвокатов, присяжных, комиссии по пересмотру дел, губернатора и всех, кто участвовал в проведении процедуры.
В 18:25 Карла, с грациозностью и лёгкостью гимнастки, взошла на каталку и тихо произнесла молитву:
— Господи, помоги им легко найти мои вены.
Когда ремни надёжно обвили её тело, она повернула голову к полупрозрачному окну и произнесла свои последние слова:
— Я хотела бы сказать всем вам — семье Дебры Торнтон и семье Джерри Дина, — что мне очень жаль, и я прошу у вас прощения. Я надеюсь, что вместе с тем, что здесь произойдёт, Бог даст вам мир. Начальник Баггетт, спасибо вам за всё, что вы для меня сделали.
Милый, я очень люблю тебя, — обратилась она к мужу. — Рон, обними за меня Пегги. Все были так добры ко мне. Я так вас всех люблю. Сейчас я встречусь лицом к лицу с Иисусом. Я снова увижу вас всех, когда вы попадёте туда. Я буду вас ждать…
Затем, проведя языком по пересохшим губам, она спокойно закрыла глаза и тихо напевала себе под нос, ожидая начала процедуры.
Когда тиопентал натрия начал поступать в её кровь, Карла погрузилась в глубокий сон. За ним последовал хлорид калия, остановивший работу сердца, а бромид панкурония завершил процедуру, прекратив дыхание. Меньше чем через минуту Карла была мертва, и её душа отлетела к Господу, Которого она так любила и к Которому смогла приблизиться лишь здесь, на пороге своей гибели.
Интервью с Ларри Кингом
Отрывки из интервью с Карлой Фей Такер в передаче «Ларри Кинг в прямом эфире» на канале CNN 14 января 1998 года, за 20 дней до её смерти
— Скажите, в предверии казни становится ли вам с каждым днём хуже?
— Нет. Пожалуй, с каждым днём становится всё более захватывающе.
— Интересный выбор слов, Карла... Что именно захватывающе?
— Видеть, как Бог всё открывает. Каждый день возникает что-то новое, и так захватывающе быть частью этого, видеть, как то, что происходит с тобой, затрагивает множество людей. Какое благословение — быть частью Божьего плана!
— Вы были рассержены на Бога, что Он не позволил вам найти Его до этих убийств?
— Я, безусловно, спрашивала Его об этом. И сейчас спрашиваю: Почему такие вещи должны происходить с человеком, чтобы он познал Тебя, Господи? И я просто верю в Его всевластие и в то, что Он знает, что делает.
— Вы просите о смягчении приговора. Ваши шансы на успех минимальны, однако вы сохраняете оптимизм. Почему?
— Поскольку надежда моя — на Господа. Я твёрдо убеждена в том, что у Него есть для всего цель. Если в Его замыслах, что моя жизнь должна продолжиться, Он изменит сердца губернатора и комиссии по пересмотру дел. Он поможет им увидеть, что можно сделать, смягчив приговор.
— А если они не изменят приговора, не породит ли это сомнения в вашей вере?
— Нет.
— И вы войдёте в ту комнату? Мужественно?
— Я войду туда, продолжая говорить о любви Божьей. Если Он позволит этому случиться, значит, это правильно. Он уже спас мою жизнь. И по Своей милости дал мне ещё один шанс, который я не заслуживала. Поэтому, что бы Он ни захотел сделать сейчас с моей жизнью, я пойду с Ним, куда Он укажет. Я просто благодарна за то, что получила этот шанс.
— Как вы готовитесь к моменту, когда вас, возможно, уже не будет здесь?
— Милостью Божьей я знаю, что в любом случае Бог пройдёт со мной через всё и я смогу с этим справиться. Никто в этом мире не освобождён от бед и страданий. Есть люди, которых смерть окружает ежедневно со всех сторон. Как они справляются с этим? Я делаю это по благодати Божьей, поскольку знаю, что Он идёт рядом со мной и что это не последняя моя остановка, понимаете? И моё сердце готово к уходу. Когда я думаю, о чём просил Иисус, перед тем как идти на крест, а Он просил Бога пронести чашу... И если Он мог просить об этом, я тоже не должна стыдиться такой просьбы. Мне бы хотелось иметь возможность жить дальше. Во мне есть много любви, много. Иисус дал её мне. Вокруг есть множество людей, которые не чувствуют себя любимыми, но которым нужно знать, что они любимы. Они достойны любви. И я могу дать это. Я хочу быть с моим мужем, понимаете? Я хочу, чтобы мы с ним могли благовествовать вместе. Фактически я могу делать это прямо отсюда. И я могу и буду делать это всегда, каждый день, независимо от того, когда я покину эту землю. И мне не стыдно сказать: да, я бы хотела жить дальше и делиться с людьми этой любовью.
— Итак, вы не унываете.
— Нет.
— Вы должны объяснить мне немного подробнее. Это же не может быть просто Бог?
— Может. Это называется радость в Господе. Если вы сделали что-то такое, что сделала я, так, как это сделала я, и вас простили, вас любят, то это очень меняет вас. Я испытала подлинную любовь и знаю, что это такое. Я знаю, что такое прощение. Я приняла то, что Иисус сделал на кресте. Когда я уйду отсюда, я уйду, чтобы вечно пребывать с Ним.