Злейший человек в Техасе
Не имеет значения, насколько вы добродетельны, кем были ваши родители (даже если отец — проповедник Евангелия) или насколько благочестивы ваши учителя и служители церкви. Оказавшись в неподходящее время в неподходящем месте, человек может легко попасть в беду, последствия которой будут преследовать его всю жизнь, — если только Господь не даст шанс выбраться из этого.
То, что Господь совершил в жизни Клайда Томпсона, было поистине чудом — великим и непостижимым. В семнадцать лет он оказался на грани гибели: суд приговорил его к смертной казни на электрическом стуле. Он стал самым молодым осуждённым на смерть в Техасе для своего времени. А спустя два года, в 1931-м, когда ему исполнилось девятнадцать, он оказался в камере смертников в Хантсвиллской тюрьме, и у него оставалось всего шестьдесят дней до исполнения приговора. Однако у Господа на него были совсем другие планы.
В тот день, когда случилось непоправимое, их было трое: семнадцатилетний Клайд, его тринадцатилетний друг и брат этого друга, которому уже исполнилось восемнадцать. Вечером они отправились к небольшой речке, прихватив без разрешения у отца братьев дробовик и пистолет. Всё казалось безобидной затеей — просто прогулка, охота...
Но у ручья начался спор: не могли договориться, в каком направлении двигаться дальше. Решили идти вверх по течению — туда, где вскоре встретили двух мужчин. Один из них имел напряжённые отношения с отцом старшего из братьев и с самим подростком. Перепалка быстро переросла в конфликт, а затем — в трагедию. В горячке спора началась драка, в которой прозвучали выстрелы. В ту ночь двое мужчин были убиты…
В течение одного лишь года молодой Клайд дважды услышал смертный приговор за одно и то же преступление. Первый приговор был отменён, но это не стало облегчением: вскоре его снова судили и вновь приговорили к казни.
Спустя месяц после его второго суда перед судом предстал и тот восемнадцатилетний парень, который тоже участвовал в той роковой ночи. Суд вынес ему такой же приговор — смерть. Но спустя почти два года, после пересмотра дела, этот приговор был отменён. И пока Клайд продолжал сидеть за решёткой в ожидании исполнения приговора, другой парень, обвинённый в том же самом преступлении (в двух убийствах), ждал второго суда. Молодого человека вновь судили, но на этот раз он получил всего пять лет условно. И в этом ясно отразилась суровая реальность: деньги действительно многое меняют. У него были средства, а у семьи Томпсона, который остался в камере смертников, — не было ничего.
Ожидая исполнения приговора, Клайд узнал, что с него сняли обвинение во втором убийстве. Но, несмотря на это, перспектива казни за первое убийство всё ещё нависала над ним, как тень. Однако именно в эти мрачные дни Бог начал действовать особенно явно.
Находясь в камере смертников, Томпсон однажды услышал голос, который навсегда изменил его жизнь. Это была радиопередача с проповедью брата П. Уилмета. Тогда радиоприёмников в тюрьмах практически не было и заключённые не имели доступа ни к радио, ни к телевидению. Единственное радио находилось у одного из охранников, который время от времени включал его в коридоре, чтобы послушать что-то самому. И вот однажды через этот простой радиоприёмник среди каменных стен, наполненных страхом и отчаянием, Клайд услышал Евангелие.
Томпсону тогда было девятнадцать лет. До этого момента он никогда не проявлял интереса к Господу, его сердце было далеко от веры. Но, услышав в тюрьме живое Слово Божье, Он обратился с просьбой к охране, чтобы связались с братом П. Уилметом — тем самым, чья проповедь тронула его сердце. И когда брат Уилмет пришёл, он попросил его о крещении. Его вывели из камеры смертников и крестили прямо там, в Хантсвиллской тюрьме. Это произошло всего за шесть дней до назначенной казни.
Но Божий план был иным. За два дня до исполнения приговора пришла весть: казнь приостанавливается. Ожидался новый, третий суд над другим участником дела, на этот раз по другому убийству. И Клайд знал: если бы тот юноша получил смертный приговор, сегодня его самого уже не было бы среди живых. Но Бог вмешался. Божья милость явилась в самый последний момент.
Начальник тюрьмы, в которой Томпсон ждал исполнения смертного приговора оказался справедливым человеком и выразил сомнение: правильно ли казнить одного, когда двое были одинаково виновны в содеянном? Он принял решение подождать результата суда над другим юношей, чтобы не совершить непоправимое.
Когда исполнение приговора было приостановлено, у Клайда оставалось всего девяносто дней жизни. И тогда он думал, что это конец. Внутри уже всё было готово к последнему шагу. Он был уверен: второй парень получит смертный приговор, и они оба уйдут из этой жизни.
Но Господь снова вмешался. За шесть часов до назначенного времени казни произошло нечто невероятное: к Томпсону пришёл начальник тюрьмы и сказал, что смертный приговор был отменён. Вместо него — пожизненное заключение. Клайд не мог в это поверить. Его сердце уже было готово встретиться с вечностью: он покинул свою камеру, омылся в последний раз, получил последнее предложение поесть, как это бывает перед казнью… Внутренне он уже ждал конца.
Когда отменили смертный приговор, комендант тюрьмы долго размышлял о возможности смягчить приговор. Он хотел заменить смертную казнь на двадцать лет заключения, но, прислушавшись к мнению совета, в итоге постановил: пожизненное. Так начался новый этап жизни Клайда: его перевели из камеры смертников и он стал жить в тюрьме, стараясь хранить верность Господу, насколько это было возможно в тех суровых условиях.
Но года за решёткой проходили в одиночестве на узком христианском пути. Ни один брат или сестра во Христе так и не пришли к Томпсону, чтобы ободрить, помолиться рядом или просто поддержать. Он верил: если бы тогда, в самом начале, рядом оказались те, кто любит Господа, если бы с ним поклонялись, молились, укрепляли его в вере — трагических последствий можно было бы избежать. Быть может, он не оказался бы в числе тех, кто вновь оступился. Быть может, не пришлось бы провести в заключении ещё двадцать пять лет, после того как он отбыл первые три года наказания.
Через год после того, как Господь вывел Клайда из камеры смертников, его перевели в трудовую колонию Ретривер, что возле Энглтона, у побережья Мексиканского залива. Это место стало для него настоящим испытанием — казалось, что сам ад опустился на землю.
Каждый день начинался с рассветом и заканчивался лишь с наступлением темноты. Семь, а порой и восемь недель подряд проходили без единого дня отдыха. У заключённых не оставалось даже времени, чтобы выстирать носки. Они возвращались в барак настолько изнемождёнными, что, рухнув на кровати, не могли вспомнить, ели они ужин или нет. Утро приносило лишь одно — повторение вчерашнего.
В том тяжёлым периоде жизни Томпсон полностью утратил веру. Всё внутри протестовало против самой мысли о милосердном Боге. Как мог любящий и всесильный Господь позволить такому ужасу происходить с ним? Это непонимание и боль охладили его сердце.
Когда отец приехал навестить Клайда после перевода в Ретривер, он принёс с собой ту самую Библию, которую когда-то ему подарил отец ещё в камере смертников. Томпсон, охваченный отчаянием, протянул отцу Священное Писание и сказал, чтобы он забрал Библию назад, так как его сын больше не верит и не собирается жить по ней. Эти слова, сказанные в ожесточении, стали ударом по отцовскому сердцу. Никто не знает точно, но Клайд потом считал, что, возможно, это и подкосило его отца, который скончался в 1938 году на пятьдесят третьем году жизни.
В течение следующих шести лет Томпсон жил с одной целью — любой ценой вырваться на свободу. Всё его существо было охвачено желанием бежать. Он предпринял четыре серьёзные попытки побега, и даже между ними никогда не переставал строить планы. В его понимании жизнь за решёткой означала одно: либо он погибнет, пытаясь освободиться, либо всё же сбежит.
Во время одной из таких попыток побега рядом с ним бежали двое других заключённых. Один из них пал, сражённый пулей, второй был тяжело ранен. Клайд же оказался лицом к лицу с охранником, который, подъехав на десять метров, крикнул: Стой, или я убью тебя! В этот момент Томпсон остановился и, обернувшись, увидел, как охранник нацелился ему прямо в голову. Клайд инстинктивно пригнул голову, и в ту же секунду выстрел ударил в его шляпу, сбив её с головы залпом картечи. Только по милости Божьей он остался жив.
В той же колонии Клайд пережил два жестоких конфликта, в которых всё закончилось трагедией: оба его сокамерника погибли. Он не искал смерти для них, но в этих ножевых драках всё закончилось именно так. Из-за своей прежней судимости и уже имевшегося смертного приговора вместо стандартных пяти или десяти лет, которые обычно давались за подобное преступление в тюрьме, ему снова вынесли самый суровый приговор — пожизненное заключение. И так — дважды.
Теперь за плечами Томпсона числилось уже три пожизненных срока и не оставалось никакой надежды: путь наружу был закрыт. Единственное, что ещё оставалось в его сознании, — это мысль о побеге. Он чувствовал, что путь освобождения возможен только через отчаянный прорыв.
Ситуация в жизни Клайда продолжала стремительно ухудшаться. Тюремные власти вскоре поняли, что перед ними человек, который не боится смерти и полон решимости вырваться на свободу любой ценой. Осознав это, они стали относиться к нему с особой осторожностью, посадив его вместе с другими такими же, как он, — с теми, за кем нужен был пристальный надзор. Это произошло в трудовой колонии Сентрал.
Позже для таких заключённых построили специальное изолированное место, получившее прозвище «Маленький Алькатрас». Оно находилось на территории трудовой колонии Истхем, к северо-востоку от Хантсвилла. Туда перевели и Томпсона вместе с двадцатью пятью другими заключёнными. Надзор был настолько строгим, что даже для работы в поле каждому из них выделяли по два вооружённых охранника. Тюремщики хорошо понимали: стоит только ослабить контроль, и кто-то из них снова попытается сбежать.
В конце концов, доведённый до предела, Клайд вместе с тремя другими заключёнными в колонии Истхем задумал дерзкий и страшный план. Они решили захватить оружие и были готовы устранить любого, кто попытается им помешать. Томпсон зашёл так далеко, что был готов убить не только охранников, но и любого заключённого, кто встанет у него на пути. Мысль о побеге стала для него навязчивой идеей, и он считал, что другого пути не существует.
В итоге беглецы захватили двух вооружённых охранников, отняли у них пистолеты и, прикрываясь пленниками, двинулись по ступеням вверх — туда, где находился склад оружия. Они надеялись, что этот шаг даст им свободу. Но вместо свободы они наткнулись на засаду. Это была ловушка.
Когда Клайд сделал шаг вперёд, чтобы открыть дверь в арсенал, в него выстрелили. Пуля калибра .30-30 попала в плечо. Охранник целился в голову, но промахнулся. Томпсон выжил и, обернувшись, увидел страшную картину: его товарищи, с которыми он делил хлеб и надежду на побег, лежали на ступенях и умирали. Один из них всё ещё держал в руке оружие. Подбежав, Клайд выхватил пистолет, но использовать мог лишь левую руку: правая была бесполезна из-за ранения. А стрелок с левой руки из него был плохой. На этом этапе его и поймали.
В больнице Томпсон провёл сорок дней и ночей, ослабленный и измученный, а затем был возвращён обратно в Истхем. Его правая рука висела, как плеть. Он даже поднять её не мог. Только спустя два года Господь позволил ему снова начать ею пользоваться. Всё это время он трудился в поле, работая мотыгой одной рукой, испытывая боль и усталость, которые не могли сломить его волю к жизни.
Прошло шесть или семь месяцев, и в крыле, где жил Клайд, был убит человек. Томпсона в третий раз обвинили в убийстве, которого он не совершал. Он знал: если бы хоть один охранник, в которого он стрелял во время побега, погиб — он бы не избежал смертного приговора. Но к счастью, ни один из охранников не пострадал. Все трое его товарищей по побегу были убиты, а он, несмотря на всё, остался жив и сам никого не убил. Однако Клайда всё равно обвинили в убийстве, которого он не совершал, и единственное, что спасло его от пожизненного заключения, — отсутствие свидетелей, способных выступить против него.
Тюремные власти окончательно потеряли надежду на исправление Томпсона. Они решили изолировать его так, будто он уже был мёртв. За камерами смертников стояло старое, давно заброшенное моргоподобное здание — бетонная темница с шестью плитами, где раньше покоились гробы. Именно туда они его и отправили.
Железная дверь и крохотное окошко, затянутое решёткой, — вот и всё, что отделяло Клайда от внешнего мира. Через эту решётку, размером всего около тридцати сантиметров, проникал единственный свет. Узкая камера, втиснутая между двумя высокими зданиями, позволяла ему видеть хоть что-то перед собой лишь около пяти часов в день. Остальное время — тьма и молчание.
Томпсон находился в полной изоляции. Ему позволили оставить на себе лишь одни шорты. Тюремщики боялись, что если у него будет хоть что-то ещё, то он использует это, чтобы свести счёты с жизнью. Ни света, ни проточной воды. Ни простейших удобств. Даже ложки ему не дали, опасаясь, что он сможет заточить её и причинить вред себе или кому-то ещё.
Клайду давали варёную фасоль с мясом, перцем и специями, или попросту чили. И ему приходилось есть это блюдо руками. И когда всё, что у тебя есть, — это маленькое ведро холодной воды, чтобы как-то отмыть от жира и специй свои руки, — ты можешь тереть их сколько угодно, но так и не избавишься от этого чили.
В той изолированной камере Томпсон мог сделать всего три шага от стены до стены — и день за днём, год за годом, он мерил эти шаги, словно дикий зверь в клетке. Пять с половиной лет он ходил туда-сюда по этому короткому маршруту, пока в бетонном полу по обе стороны не появились неглубокие ямки — следы от его босых ног, постоянно разворачивающихся на одном и том же месте. Со временем его ступни огрубели и стали твёрдыми как камень.
Через два или три месяца после того, как Клайд оказался в той камере, он обратился к охраннику, приносившему ему еду, с просьбой достать Библию. Он понимал, что никакую другую книгу ему бы всё равно не разрешили читать. Караульный передал просьбу начальству, и вскоре ему разрешили передать заключённому Новый Завет с псалмами. Тогда Томпсон ещё не придавал этому особого значения. Ему просто нужно было хоть что-то, что можно было бы почитать, чтобы не сойти с ума в полной изоляции.
Читать Новый Завет Клайду было нелегко: его образование ограничивалось лишь четвёртым классом школы. К тому же староанглийский перевод Короля Иакова оказался слишком сложным для понимания на тот момент, хотя позже этот перевод стал ему по-настоящему близок: именно на нём он и научился читать Писание. Раньше он слышал, что Библия якобы полна противоречий и не может быть Словом Божьим. И, не зная, чем ещё заняться в одиночестве, он решил доказать это сам. Так началось его изучение — с намерением подтвердить, что Библия наполнена противоречиями.
Чем глубже Томпсон вникал в Слово, тем яснее понимал: это не книга противоречий, а книга истины. Неправ был он, а вот она кругом права. И когда до него наконец дошло, что Библия — это подлинное Божье Слово и единственная надежда для человека в этом мире, он пал на колени. Со слезами и сокрушением он каялся перед Богом днём и ночью на протяжении многих месяцев. Он читал Писание и просил лишь об одном: чтобы Бог — по Своей милости — захотел простить такого негодника, как он, и использовал его жизнь во славу Своего имени. И Господь ответил. Со временем он начал писать статьи для христианских изданий и получать письма от братьев и сестёр, присылавших ему заодно и христианскую литературу, которую он с радостью передавал другим.
Клайд никогда не был хиппи, но выглядел как один из них — всё потому, что ему позволяли мыться и бриться лишь раз в неделю. Его выводили из камеры в коридор, где по обе стороны находились другие заключённые. Именно там он приводил себя в порядок и раздавал христианскую литературу. Один из охранников, проявляя неожиданную доброту, позволял ему говорить — порой пятнадцать, а иногда и все двадцать минут. И вскоре трое заключённых откликнулись на Евангелие и решили следовать за Христом.
Томпсон написал одному проповеднику в Далласе с просьбой приехать и крестить трёх заключённых, решивших последовать за Христом. Проповедник откликнулся и прибыл в тюрьму. Вместе с ним пришёл и начальник тюрьмы, который лично сопроводил его, Клайда и трёх мужчин — и они были крещены.
После крещения Томпсона в Хантсвиллской тюрьме была построена новая молельня. В прежнем молитвенном помещении имелся баптистерий (специальная купель для крещения), но при строительстве нового здания о нём попросту забыли. В результате в тюрьме не осталось места для совершения крещений. Вот тогда и вспомнили о старой глубокой ванне, находившейся в крыле, где располагались камеры смертников, и предложил использовать её для этой цели.
Перед крещением троих заключённых Клайд вновь прошёл по тому самому коридору, где когда-то сам ожидал смертного приговора. Именно там он стал свидетелем того, как трое человек были погребены с Христом в крещении и восстали, чтобы жить обновлённой жизнью. Он стоял рядом, чтобы поздравить их и помолиться за них после их выхода из той самой старой ванны, в которой сам когда-то омывался будто бы в последний раз. Такое стечение обстоятельств потрясло его до глубины души и вызвало благоговейный трепет. А позже в этой ванне крестились и другие.
Томпсон продолжал углубляться в изучение Божьего Слова. Со временем ему позволили получать и другие учебные материалы. Потом в его камеру провели свет, а позже — и воду. Условия его заключения постепенно становились лучше. Но всё это уже не имело прежнего значения. Он обратился к Господу и больше не думал о своей свободе. Его сердце изменилось, а вместе с ним изменилось и отношение к людям. Ненависть, которая долгое время жила внутри, ушла легко и без борьбы.
Труднее всего Клайду было избавиться от сквернословия и слов-паразитов. Шесть лет его речь была наполнена руганью — почти каждое второе слово. Даже после того, как он обратился к Господу, ещё около двух лет в его разуме продолжали звучать эти выражения. Но в сердце своём он твёрдо решил: Они не выйдут из моих уст — и сдержал это. Победить эту привычку оказалось непросто, но с Божьей помощью он справился. Тогда он по-настоящему понял смысл слов апостола Иакова: …противостаньте дьяволу, и он убежит от вас.
В одиночной камере Томпсон с усердием стремился к знаниям. Среди прочего ему удалось пройти двухгодичный курс изучения Библии в Университете Ли, штат Теннесси. Когда он только начал учиться в изоляции, ему с трудом давались даже самые простые слова: он не всегда мог их правильно прочитать или произнести. Тогдашний уровень его образования был настолько низким, что любой семи- или восьмилетний ребёнок читал бы лучше. В школе он окончил лишь четвёртый класс, и к тому времени ему было уже четырнадцать лет. Он был самым старшим, самым медленным и самым рассеянным учеником в классе.
Отец Клайда всегда мечтал, чтобы его младший сын стал проповедником, но младший так и не пошёл по этому пути. Старший брат тоже не стал проповедником. А вот «гадкий утёнок» в семье — тот, на кого меньше всего возлагали надежд, — в итоге стал служителем Божьим. К сожалению, отец ушёл из жизни до того, как этот путь начался, и это причиняло боль Томпсону всю его жизнь. Он очень хотел, чтобы отец знал: его сын стал проповедником. Это принесло бы ему настоящую радость.
В конце концов Клайда перевели в трудовую колонию Рамзей, где он вёл себя довольно спокойно. Последние два года он ставил рождественские спектакли по мотивам истории капитана Макадамса и с гордостью вспоминал эти постановки и всех, кто помогал ему в их подготовке. Участники спектаклей были из группы по изучению Библии, которую он вёл в этом учреждении. На момент его ухода из Рамзей группа насчитывала восемьдесят одного человека, из которых шестьдесят приняли крещение в Христа. Однажды сразу девять человек крестились в пруду для разведения рыбы, и это стало для него особым воспоминанием.
Позднее дело Томпсона поступило на рассмотрение комиссии по досрочному освобождению. Члены комиссии приняли решение отложить пересмотр на три года, о чём сообщили ему письмом. На тот момент он находился в тюрьме уже двадцать восемь лет, но ему пообещали, что через три года его дело будет рассмотрено снова.
К тому времени Клайд познакомился с молодой христианкой Джулией Перриман через одного проповедника, который навещал его в тюрьме. Спустя год после знакомства они полюбили друг друга и начали строить планы на брак, как только появится возможность. Джулия с усердием и настойчивостью пыталась добиться его освобождения: она обращалась ко многим людям за поддержкой, стремясь сначала перевести его из изолятора, а затем добиться полного освобождения. Однажды мистер Эллис, управляющий тюрьмой, сказал ей за четыре или пять лет до его выхода: «Девушка, вам лучше продолжить свои поиски и забыть об этом парне. Он никогда не выйдет из тюрьмы». Подобного мнения придерживались многие из местного начальства, сокамерники самого Томпсона, да и он сам мало верил в возможность освобождения. Но все они недооценили силу Божью и влияние доброй женщины. Сначала комиссия отказала в освобождении, но спустя два месяца всё же приняла решение отпустить его под условное помилование.
Клайда выпустили из Хантсвиллской тюрьмы спустя двадцать восемь лет и два месяца заключения. На выходе его встречала будущая жена, которая принесла для него костюм, одолженную рубашку и галстук. Он был простым деревенским парнем, который никогда прежде не имел собственного костюма и даже не носил галстука. Что интересно, в новый костюм Клайда одел тот самый надзиратель, поместивший когда-то Томпсона в морг, а впоследствии ставший одним из его лучших друзей. Через пять дней после освобождения из тюрьмы Клайд и Джулия поженились.
По освобождении работа Томпсона заключалась в том, чтобы встречать тех, кто освобождался из заключения. Когда эти люди выходили на свободу, он приглашал их к себе домой и давал им костюм, чтобы у них было приличное одеяние для поиска работы. Перед тем как отпустить их в новый путь, он старался наставить их в Евангелии Христа и привести к Господу.
Клайд всегда утверждал: возможности для обучения людей, оказавшихся в беде, просто колоссальны. Эти люди проявляют настоящую восприимчивость: они осознают, что им необходима помощь, и всё, что требуется, — это чтобы кто-то направил их на правильный путь.
Томпсон советовался со многими людьми в четырёх подразделениях пенитенциарной системы, но со временем для него практически везде закрылись двери. Причиной стало то, что слишком многие из заключённых хотели креститься, тогда как деноминационные капелланы и управляющие тюрем не желали этого. Они соглашались, чтобы он учил заключённых и вдохновлял их жить праведно, но были против самого крещения. Дьявол был достаточно хитёр и постоянно строил козни на пути спасения людей.
После этого Клайд Томпсон служил пастором церкви с 1957 по 1970 год. Позднее он вместе с Джулией удочерил маленькую девочку из племени навахо по имени Ширли Энн. В 1977 году он стал капелланом тюрьмы округа Лаббок, где проповедовал об Иисусе многим заключённым. Клайд ушёл из жизни 1 июля 1979 года, а Джулия последовала за ним спустя десять лет.
Жизнь Клайда Томпсона стала живым свидетельством того, что даже человек, совершивший убийство, может быть спасён. Однажды он отнял жизни восьми человек, но, обратившись к Христу, впоследствии помог многим другим найти путь к спасению. Клайд благодарил Бога за то, что Он использовал его в Своих планах, хотя и испытывал глубокий стыд за прежние грехи.
Человек — венец Божьего творения. Он единственный был сотворён по образу и подобию Самого Бога. Вот почему убийство человека — это не просто преступление, это грех перед Творцом. Убить животное — не грех, но убить человека — значит поднять руку на то, что носит в себе отпечаток Божьей природы.
Всю свою жизнь Клайд вспоминал восьмерых людей, чьи жизни оборвались лишь потому, что он жил. Восемь душ, которые, возможно, до сих пор были бы живы, если бы он не принёс в их судьбы беду… если бы не отнял их жизнь собственными руками. Это было тяжёлое бремя — осознавать, что он стал причиной чужой смерти и не мог уже ничем этого исправить.
Да, Бог учит нас, что истинное покаяние требует возмещения, если это возможно. Но есть грехи, за которые невозможно заплатить ни поступком, ни словами. Человек не может вернуть жизнь. Единственное, что остаётся, — пасть на колени перед Богом и умолять о прощении, которого не заслуживаешь… но которое Бог всё равно предлагает по Своей милости.
Томпсон часто размышлял: если бы можно было вернуть к жизни хотя бы одного из тех людей, ушедших по его вине, — он без колебаний отдал бы за это свою жизнь. С радостью лёг бы в ту же могилу, лишь бы они снова могли жить, дышать, радоваться и стать Божьими детьми. Но он не мог изменить прошлое, не мог занять их место. Тогда в чём смысл его существования? Ответ был один: в Божьей милости. Только благодаря благости и незаслуженному благословению, явленному через кровь Иисуса Христа, Клайд продолжал жить.
Иногда человеку кажется, будто кровь Христа способна покрыть только какие-то отдельные грехи: «Эта ошибка простительна, и та, возможно, тоже… но вот за это прощения нет». Однако истина в том, что если Бог может простить один грех, значит, нет такого, который Он не смог бы простить. Если кровь Христа достаточно сильна, чтобы очистить нас от чего-го одного, то, значит, она достаточно сильна для того, чтобы покрыть всё. И если вы останетесь верны Богу до конца своей земной жизни, то в итоге получите дар вечной жизни.
Свой путь Клайд Томпсон изложил в книге под названием История жизни Клайда Томпсона — бывшего № 83 (номер его казни на техасском электрическом стуле был 83). В книге были собраны ключевые моменты его жизни, а также стихи, которые он написал, находясь в заключении. По оценкам, его история достигла около 250000 заключённых. Клайд также был приглашённым гостем на радиопрограмме Рэймонда Хукстры, больше известного просто как Капеллан Рэй.
После смерти Томпсона его история также была описана в книге журналиста Дона Умфрея Злейший человек в Техасе (The Meanest Man in Texas) и экранизирована в одноимённом фильме в 2017 году.